На трёх камнях имеются изображения крестов и фрагменты надписей. Два надгробия содержат надписи на старобелорусском языке: «[Клейновый знак] | Лѣт(а) бо(жого) нар(оженя) | ҂афпе (1585) ро(кү) | Наста|сьѧ» (в дальнейшем будем называть этот камень «Настасьей», и «І(су)с [Изображение креста] Х(ристо)с. | Рокү | бож(ого) нарож(еня) | а(…) (1…) рокү | тутъ положо|(н)и методъ (К)о|марови|чъ» (в дальнейшем будем называть этот камень «Камарович»).

Предположительно, надписи и изображения имеют и другие надгробия. Поскольку за сотни лет многие из них были перевёрнуты, разбиты, закопаны или попросту «вросли» в землю, то без проведения раскопок отыскать другие памятники эпиграфики на мальковичском кладбище невозможно.

Захоронения на старом мальковичском кладбище продолжались и в более позднее время. Самое позднее из сохранившихся на сегодняшний день надгробий датировано 1907 годом. В общем, три самые поздние надгробия свидетельствуют, что на кладбище в то время хоронили новорожденных (19 декабря 1905 года – Виталий Багно; 1 декабря 1905 года – Галина Цветкова; 13 февраля 1907 года – Николай Цветков).

Возможно, на то время существовала местная традиция умерших детей хоронить именно на этом старом кладбище. Поздних захоронений всего несколько, и они резко отличаются от других согласно внешнему виду и времени изготовления. Ставились они, очевидно, представителями «высших кругов». Девятимесячный Виталий Багно (Багон), который умер от воспаления лёгких 19 декабря 1905 года, был сыном помощника начальника разъезда Люсино Вильно-Ровенской железной дороги Ивана Сильевича Багона.

Отмеченные в начале материала два лица, надгробия которых сохранились лучше всего – Настасья (без фамилии) и Мефодий Комарович – вероятно, принадлежали к привилегированным сословиям близлежащих земель. Во-первых, найти достаточно большой камень для изготовления надгробия в этой регионе практически невозможно.

Самая ближняя местность, где фиксируется наличие так называемых эрратических валунов, это окрестности деревень Денисковичи, Шашки, Малые Круговичи и Большие Круговичи – приблизительно 20 км от местонахождения мальковичского кладбища. Во-вторых, необходимо было заплатить за работу мастеру, что бы тот отшлифовал поверхность камня и выбил необходимый текст. Всё это могли себе позволить только самые знатные в приходе лица – коляторы, шляхта и собственно представители духовенства.

Остальные прихожане Мальковичской церкви в лучшем случае ставили по своим умершим родственникам обычный валун без надписи или только с изображением креста. Именно такие памятники составляют абсолютное большинство на кладбище.

Как видно, в примере с Настасьей мастер не зафиксировал на камне её фамилии. Между тем эта женщина являлась важной особой на территории прихода Мальковичской церкви. Предположительно надгробие принадлежит жене или дочери священника мальковичского священника второй половины XVI века. У священства белорусско-литовских земель в этот период в целом ещё не сложилась традиция обозначать устойчивые фамилия в письме.

На камне Мефодия Комаровича утрачены некоторые фрагменты текста, в том числе первая буква фамилии. Можно допустить, что первой буквой не является К, а Т или С. Однако для Т, которую резчик пишет в варианте перевёрнутой Ш (Т), при такой плотности букв на камне просто не было места.

Фамилия Самарович в этой местности или на прилегающих территориях документы XVI – начала XVII веков не фиксируют. Комаровичи же, наоборот, зафиксированы в документах метрики Великого Княжества Литовского. В переписи войска ВКЛ за 1528 год отмечены два носителя фамилии Комарович: Митка (Митька) Комарович, боярин Новогрудского повета, и Игнат Комарович, боярин Пинского повета, которые не имеют своих людей и должны ехать на военную службу сами. К сожалению, точное место проживания данных лиц не отмечено.

Мефодий Комарович с одинаковой долей вероятности мог являться наследником одного из них. Однако в документах о дворянском происхождении Комаров-Стаховских из архивов Минского дворянского схода подробно расписаны все наследники того самого пинского боярина Игната Комаровича (Комара). Лица с именем Мефодий в них не зафиксировано. Наиболее вероятно, что Мефодий Комарович является наследником боярина Новогрудского уезда Митки (Митьки) Комаровича.

Анализ надписи на памятнике Мефодия рождает гипотезу о времени изготовления надгробия. Как видно, в тексте отсутствует точный год захоронения, буквой «а» (1) отмечен только номер тысячелетия. Дальше слова «року» отсутствуют три цифры, которые бы должны были обозначать номер столетия, десятилетия и года.

Скрупулёзный осмотр структуры памятника позволяет утверждать, что имеет место не уничтожение фрагмента надписи – резчик специально оставил пробел в этом месте. Так было сделано, вероятно, по воле желания заказчика.

Время заказа памятника самим Мефодием попадает, вероятно, на 1590-е годы – именно поэтому мастер не обозначил на камне даже номер столетия. Смерть же произошла вероятней всего в те же 1590-е годы – если бы Комарович пережил 1599 год, он, возможно, попросил бы мастера добавить на памятник номер столетия – цифру Х (6).

Таким образом, старое кладбище возле деревни Мальковичи представляет собой погост – место нахождения древней Мальковичской церкви, которая была непосредственно перенесена в деревню в конце XVI века.

Как следует из анализа текстов надгробий, захоронения тут проводились как минимум с 1585 года и до самого начала ХХ века. Надгробия начала ХХ века свидетельствуют, что на то время согласно местной традиции здесь хоронили новорожденных.

Два надгробия содержат хорошо читабельные тексты надписей на старобелорусском («русском») языке конца XVI – начала XVII веков, которые были поставлены по лицам, принадлежавшим к привилегированным слоям общества. Анализ содержания текстов и сравнение мальковичских камней с другими примерами известных «русских» надгробий конца XVI – начала XVII веков земель бывшего Великого Княжества Литовского позволяет утверждать следующее.

Формуляр составления надписей свидетельствует о том, что заказчики памятников принадлежали к категории лиц с достаточно большими финансовыми возможностями. Практика заказа надгробий у мастера при жизни, свойственная белорусско-литовским землям рассматриваемого периода, была характерна и для окрестностей Мальковичей. Камни доставлялись в деревню Мальковичи из относительно большого расстояния – 20 километров.

На основе всего перечисленного выше местным властям Ганцевичского района целесообразно инициировать процесс включения старого кладбища возле деревни Мальковичи в Государственный список историко-культурных ценностей Республики Беларусь. Два наиболее ценные надгробия 1585 и 1590-х годов заслуживают того, что бы пополнить фонды Ганцевичского районного краеведческого музея, будут являться одними из наиболее ценных предметов в экспозиции по истории христианства на территории Ганцевичского района.